Ангарский Сокол - Страница 14

– То есть получается периметровая охранная сигнализация, функционирующая на принципе ёмкостного реле. – Радек, вертя в пальцах карандаш, внимательно посмотрел на Соколова.

– Отлично, Николай Валентинович! Какова вероятность засечь, допустим, одинокого субъекта?

– Если тот не будет ползти, то высокая. А если вы намекаете на животное, тут возможны варианты. Крупное животное, типа лося или медведя, заставит загореться светодиод на пульте, волк или тетерев может проскочить. Стопроцентной гарантии нет, это и хорошо – не будет полной расслабухи.

– Ясно, да, вы правы. Панацеей это быть не должно.

– Вячеслав, как вы думаете, енисейцы могут ещё раз на нас напасть, после того, что мы им учинили прошлым летом?

– Вполне допускаю, Николай Валентинович.

Закончив разговор с Радеком, Соколов устало потёр глаза. Он понял, что хочет спать, но надо было ещё поговорить с Кузьминым.

– Тимофей, маршрут, то есть путь, до Китайского царства составлен. Дорога неблизкая, сложная, судя по тому, как в Китай ходили наши люди вроде томского казака Ивана Петлина, посетившего Пекин ещё в 1618 году.

– То есть мы не первые будем, – разочарованно протянул Кузьмин.

– Ты карты наши видел же? Вот смотри, вот путь, – Соколов провёл по карте пальцем, – а мы здесь. Понимаешь карту?

– Да, Вячеслав Андреевич, понимаю. Вот Кола, Белое море, вот Студёное, Енисей, Ангара, мне майор Сазонов всё обсказал крепко.

– Ну и хорошо. Вот ещё какое дело, Тимофей. Ты мне говорил, что поиздержался вконец? – Кузьмин кивнул, мгновенно напрягшись и не сводя глаз с Соколова. Тимофей уже не раз повторял, что у него не осталось запасов отцовых денег на оплату поморам перевозки поселенцев. А он, как купец и сын купца, не может более тратиться. – Так вот. – Вячеслав подошёл к зелёному сундуку, что стоял у лавки под окном, ловко снял пружины двух замков и достал из недр один за другим три увесистых мешочка. Они звякнули весьма приятным для сына купца звуком, когда Соколов поставил их на стол.

«Золото!» – воскликнул в душе Тимофей.

Соколов, увидев блеск в глазах Кузьмина, улыбаясь, кивнул и стал распутывать тесёмку одного из мешочков. Аккуратно высыпав половину содержимого и придерживая ладонью разбегающиеся золотые кругляши, сказал:

– Ну вот, Тимофей, это плата за труды твои.

Тимофей был несказанно поражён: золото – ладно, ничего удивительного в этом нет, но монета! Осторожно взяв одну двумя пальцами, он приблизил её к глазам, внимательно разглядывая.

– Знак сокола, понятно. Один чер… – не понял Кузьмин.

– Червонец, – подсказал Соколов. – Тимофей, а сколько стоит заказать корабль в Голландии или Швеции? – отвлекая Кузьмина от созерцания монет, вдруг спросил князь.

– Тут надобно знать, какой корабль тебе нужен – торговый али военный, большой али не очень, быстрый али с нагрузкой большей? – не отрывая взгляда от золота, быстро ответил Тимофей.

Соколов с минуту задумался, а потом, поморщившись, махнул:

– Нет, не надо. Суэцкого канала нету, через весь мир пока корабль припрётся, мы уже сами построим. Мне Владимир посоветовал пока не заморачиваться с торговлей с Китаем. Ты купец и сын купца. А для купца главное что?

– Барыши наипервейшее дело. Токмо ты, Вячеслав, уж больно непонятно разговариваешь, я понимаю, но дело это зело трудное, – рассмеялся Кузьмин.

– Вот я и говорю: до Китая путь труден и опасен. А насчёт твоих барышей неясно, будут ли они. Я же сейчас предлагаю тебе стать продавцом наших товаров.

– Что за товары, Вячеслав Андреевич?

– Вот смотри: зеркала, стёкла, мыло, шкурки, само собой, золото – вот это основное. Не знаю, что ещё мы можем предложить, – железа самим мало, тем более изделия из него, у нас стройки не останавливаются. На Ангарск вон сколько всего надо – столицу ведь строим.

– Стекло и зерцала дороги, токмо вот зерцала… они церковью не особливо одобряются.

– Да ну?! Неужто иной горожанин не захочет лицо своё видеть? Запретят ему?

– Не запретят, вестимо. Так это девице какой пристало – каждый прыщик на лице усматривать, нешто для мужика занятие сие? – заулыбался Тимофей.

Ангара, 20 километров ниже Белореченска.

За время пути Беклемишев насчитал четырнадцать зимовий, это только те, в которых они, бывало, ночевали, и те, что он видел на берегу Ангары. Напряжение, что сковывало его в первое время общения с ангарскими людьми, спало буквально на второй день. Он убедился, что к нему хорошее отношение не только оттого, что он посланник царя, а просто потому, что ангарцы были искренни. И майор Ярослав, и даже обычные солдаты, что сидели на вёслах. Правда, Василий Михайлович отметил в них необычное для их уровня отсутствие всякого раболепства перед своим начальником. Но и казачьей, как бывало, пущей вольницы и непослушания тоже не было и в помине. Приказы исполнялись чётко и исправно, каждый воин знал свои задачи и выполнял их безо всякой лености или разгильдяйства. С ним они разговаривали уважительно, без излишней почтительности, считая за любезного гостя.

С одним из воинов, Александром, воевода разговорился при готовке обеда в очередном зимовье и, наконец, спросил про странный металлический цилиндр, что давеча так заинтересовал его.

– А, это термос, Василь Михалыч! В нём чай долгое время остаётся горячим из-за специального материала, из которого его сделали.

– Василий Михайлович! После обеда отправляемся, сегодня к вечеру мы должны достичь Белореченска. – Это подошёл майор.

– Добрая весть! Ярослав, – поднялся с бревна Беклемишев, – я хотел вызнать, отчего вы майором зовётесь, на немецкий лад? Нешто связи с немцами имеете? Я вроде румских церквей у вас не видел.