Ангарский Сокол - Страница 70

– Ну что, как? Разойдёмся или устроим заварушку?

– Короче, слушай. Этот Алтан-хан – подданный московского царя, я смотрел грамоты. У него были посольства из Москвы, Томска, они сами, говорят, ездили к белому царю в столицу. А среди вещей – золотые кубки работы московского золотых дел мастера Евфимия. Там клеймо.

– О чём договорились-то? – несказанно удивился Роман.

– Всё нормально. Расходиться не будем, раз пришли. Поскольку мы союзники Москвы, а они её данники, то воевать нам не с руки – непонятки будут обязательно.

– А что насчёт нападений на группу Миронова? – озабоченно проговорил Зайцев. – Тоже всё нормально? Так и оставим?

– Придётся оставить пока. Гомбо принёс свои извинения и за них, и за сегодняшнего убитого бурята. Он подарил нам Шившея с потрохами и его кочевьями и готов пригнать нам табун в две сотни голов.

– Ох ты, ничего себе! Но он и для себя ведь что-то попросил?

– Конечно, – спокойно сказал полковник. – Просил вместе с ним пошугать джунгар, которые разоряют его кочевья. – А сейчас извини, я вздремну, что-то устал да и переел – Гомбо в меня буквально впихивал всё подряд.

Следующий месяц прошёл в рейдах по пограничным землям на западном фасе владений Алтан-хана хотогойтов. Сборная армия разбила несколько разведывательных отрядов джунгар. Все они были по паре-тройке сотен воинов, и только один, последний бой пришёлся на крупный отряд, под тысячу всадников. Как ни требовал Смирнов хоть некоего плана боя и согласования действий, Гомбо не желал это слушать. Вся доблесть воина заключалась в яростном натиске да в стремительной атаке. Шившей, пораженный новостями, действовал так, как скажет полковник. Но вот сын его, Очир, был не такой. Он был крайне недоволен тем, что их род Алтан-хан передал пришельцам с севера. Поэтому он бросался в атаку, увлекая остальных всадников вслед за Гомбо. Так было и в последнем бою. Прекрасно знавшие местность джунгары, к тому же отлично использовавшие разведку, всё же были биты. Исход сражения решила быстрая конная атака на застигнутых в скалистом ущелье джунгар. Отряд Очира безоглядно бросился в бой, и несколько сотен бурят схлестнулись с врагом в тесной горловине между скал. Только помощь стрелков-ангарцев и воинов Гомбо спасла ситуацию. Однако буряты понесли чудовищные потери, был убит и сам Очир, и сотни его воинов. Лишь несколько десятков их вышло из ущелья живыми. Смирнов был в ярости, для него это было немыслимо – вот так глупо погибнуть!

– Этим бы всё и закончилось, рано или поздно, – рассудил он позднее.

Поймав оставшихся без хозяев коней и собрав железное оружие убитых, войско союзников двинулось обратно, в район верховий Селенги. Шившей ехал молча, после того боя и похорон сына он не проронил ни слова. Расстались с ним ангарцы также без слов, он просто отвернул коня в сторону своего кочевья и ушёл. Отряд Смирнова пошёл дальше, к Баргузину. Не побывавшие до этого в реальном бою тунгусы, хоть и проявили себя с самой лучшей стороны, не смогли избежать жертв. В этом походе ангарцы потеряли девять человек, убитых стрелами джунгар.

Енисейск. Конец октября 7146 (1638).

Выделенное Карпинскому помещение ему решительным образом не нравилось. Ангарского посла поселили в просторную комнату, которая занимала весь второй этаж церковной пристройки, напоминая сельский зал для танцев, где за неуплату отключили свет. Комната со стоящими по краям широкими лавками, двумя столами в конце была слишком большой и слишком тёмной. Да плюс ко всему тут в избытке водилось всякой живности, которая весело шуршала по углам, а ночью даже заползала в постель. Первые ночи Карпинский постоянно просыпался, в отличие от флегматичного Павла Грауля. В Ангарии от ползучих тварей защищали травки, собранные веничками по углам комнат, которые выращивали на своих огородах Дарья и её ученики. Первые пару дней ангарцы потратили на приведение в порядок своей новой жилплощади. Вычищали паутину из углов, выметали из-под лавок засохшие до каменного состояния ошмётки. Молодой воевода Василий Артёмович Измайлов, зайдя к послам, предложил им помощь в виде нескольких тунгусских баб. Но Карпинский отказался, чем немало удивил воеводу.

– Вот ещё, будут тут шурудить, потом ищи-свищи барахла своего, – ворчал Карпинский.

– Ладно тебе бухтеть! Могли бы и прибрать, кстати, до нас. Хотя, мне кажется, как раз и прибирали, только не до конца… Ты когда ночью на связь выходить будешь, не забудь упомянуть, чтобы поморов пропустили на сей раз без стрельбы и лишнего шума.

– Если связь будет, конечно, доложу, – буркнул Пётр.

Первым делом, ещё до уборки, Карпинский с Граулем развернули модернизированную Радеком радиостанцию, растянув на крыше антенну таким образом, чтобы она напоминала крест, чтобы избежать ненужных вопросов местных. Выход на крышу был с лестницы, там, на небольшой площадке в виде башенки, и стояла радиостанция. В эфир выходили редко, по ночам, сигнал, к сожалению, был крайне нестабилен, и связь удавалось установить не всегда.

Наступившая осень принесла с собой заметное похолодание. И хотя днём была ещё приятная погода, но ночью приходил весьма ощутимый колотун.

– Печку бы тут сложить, как у меня в доме, – мечтал Пётр перед сном.

– Теперь если только на следующий год, – ответил ему Павел, кутаясь в одеяло.

С десяток километров западнее Енисейска.

Караван Ангарского приказа.

– Батя, почитай, пришли! Град будет вскорости – вона, дорога идёт лесом! А за нею острог будет. Стрельцы баяли. – Ивашка зайцем скакал вокруг усталых донельзя мужиков, сводивших покорную уже всему лошадь с плота.